Природа - звук падающего дерева. Если считать, что чего человек не слышит и не видит, того и нет (а такая теория в эпоху античности была.) - то дерево упадёт беззвучно. Источник: деревья умирают стоя, падают уже трупы. Услышав треск падающего дерева, они выбежали на улицу и самостоятельно вытащили из авто пострадавшего мужчину, вызвали «скорую помощь». Состояние мужчины сейчас стабильное. Зимний лес — снежная вьюга, звук метели и видео падающего снега когда свет ламп и ночных огней отражается от земли, от деревьев и машин. Дерево ломается, заваливается, падает. Дробовик перезаряжают. Бесплатное скачивание.Без них вся работа моя - зоолога экспедиции - срывалась. И, как всегда, поражал удивительным сходством с его измерительными приборами. Приделай одному из его длинных стеклянных термометров очки да бороду - точь- в- точь будет он сам. Такой же прямой, жесткий, холодный. Он вечно что- нибудь обдумывал и вычислял про себя, потому и не замечал ничего, что происходит вокруг него, не замечал и нас - живых людей, своих спутников. Но знаниями он был набит под самую черепную крышку. А лотом повесил на ветку кедра и что- то другое стал убирать в ящик. Там ее - это, как его? Медведи-соседи 1 сезон онлайн бесплатно в хорошем качестве. В дали опять они услышали шум пилы и треск падающих деревьев. Можем ли мы с уверенностью сказать о том, является ли звук звуком, если человек его слышит? Рассуждая рационально, конечно, можем, ведь откуда взяться звуку, как не от его источника. Однако есть люди, которые думают несколько иначе. Возвращаться на старую стоянку! Это значило - ночь в седле. После такого- то утомительного дня - душного, без обычного полуденного отдыха! Семь длинных, мелко заплетенных кос узкими змейками сбегали с ее плеч на грудь. В черных косах поблескивали серебряные украшения. Плотно обтянутая на скулах кожа, чуть раскосые глаза, чистый лоб. Вся крепкая и совершенно неподвижная фигура алтайки казалась изваянной из камня, на котором она сидела. Процедила сквозь зубы. Нельзя. Но никаких колоколов я не слышал, да их тут - в глуши алтайских гор - и не было за сотни верст. Совершенно было непонятно, чего она ждала. Очевидно, первобытная природа так на них действует. Населяют ее какими- то таинственными существами. Этим страшным своей краткостью и неопределенностью словом местные жители называли, по- видимому, какую- то неведомую силу, какое- то непонятное им явление природы. И в конце концов я решил, что это мистика, чепуха, сказочный какой- то персонаж вроде бабы- яги, разъезжающей по воздуху в ступе с помелом в руках. Не умел в шелухе суеверий находить зерно точного наблюдения, проверенного многими поколениями, хотя и не объясненного ими. Думал - любое явление природы могу сразу понять, объяснить себе его сущность и тем убить в себе всякий суеверный страх перед неведомым. И все, что непонятно, казалось мне суеверием. На нем - за рекой - четко вырезался скалистый хребет. На гребне хребта причудливей знаменитых химер на кровле собора Парижской божией матери обрисовывались очертания фантастических фигур. В выветрившихся камнях мои глаза невольно угадывали формы то гигантской белки с круто поднятым хвостом, то ведьмы верхом на помеле из лиственницы, то крючконосый профиль колдуна. В одном месте мне почудился паук ростом со слона, в другом - так ясно представился лев с крыльями над спиной, что я даже осадил коня. Помнится, эллины в те времена добирались и сюда, вели торговлю с алтайцами, которых они называли скифами. Грифоны, или грифы, говорили они охраняют здесь золото скифов. Под острым гребнем его на недоступных склонах чернели пасти пещер, - когда- то, может быть, убежищ косматых пещерных гиен и медведей, огромных саблезубых тигров или первобытных людей. И, обвитые корнями кустов и трав, падали с высоты потоки в хаосе громоздящихся друг на друга плоских камней - россыпи. Падали, падали и не сдвигались с места. Переправа была небезопасна и отвлекала мои мысли. А дальше дорога пошла широкой, спокойной долиной Чарыша - одной из крупнейших рек горного Алтая, пересекающей его с востока на запад. Прекрасен был Чарыш, синий и прозрачный до дна. Дикой силой, несказанной красотой дышала вокруг меня первобытная природа, рождая в душе тысячу мыслей, видений и безотчетных чувств. Особенная какая- то тишина: слишком уж беззвучная и, может быть, потому - тягостная. Казалось, звенит воздух. И не раз я ловил себя на желании остановиться, вслушаться, понять этот звук. Но уже начинало темнеть, мне надо было торопиться. На бом пришлось взбираться крутой и скользкой тропой, ежеминутно рискуя поскользнуться и скатиться в реку. В других местах надо было хорошо видеть перед собой дорогу, чтобы не сорваться с кручи. Час был не поздний, и меня удивило, что ни в одном окне нет света. Как раз в ту сторону - к Коргонским белкам - лежал мой путь. Я решил. - Пусть этот огонек будет моим маяком. Керу Коргон - бурный приток Чарыша - мне пришлось переезжать уже при луне. Брод здесь серьезный: сильный поток тащит по дну . А стоит коню оступиться - стремнина подхватит его, закрутит вместе с всадником и выкинет два размозженных трупа в глубокий Чарыш. Тут меня поразило, что густая трава, так обильно всегда по ночам обдающая путника холодной росой, сегодня была совершенно суха. Я въехал в узкое ущелье между горами, в одно из тех диких ущелий, которые ойроты зовут . Глубокая тень от гор лежала в ущелье, а я подвигался вперед уверенно и довольно быстро. Огонек впереди на горе то показывался, то скрывался из глаз, мигая мне, как настоящий маяк. Тут их было несколько. Один закричал, ему откликнулись другие, эхо в скалах перехватило их крик - и все ущелье наполнилось адскими голосами. Я слез с Воронка и повел его в поводу. Трава здесь была скошена, стояли стога. Еще не зная, откуда надвигается на меня опасность, что грозит мне, я поспешно сорвал через плечо свою двустволку. На гром не было похоже. Скорее грандиозный взрыв вдали. За ним послышался гул. Выглянув из своего прикрытия, я увидел: выше по горе над еланью, как трава от ветра, клонится высокая тайга. Шума ее не было слышно: он тонул в низком гуле, наполнившем всю вселенную. Будто вселенная лопнула у меня над головой. Меня обдало чье- то могучее, жаркое дыхание, вдавило в землю - и я перестал чувствовать. Может быть, есть такая болезнь, какое- нибудь внезапное, острое отравление мозга - молниеносный кошмар? Короткий миг фантастических видений - и вдруг спокойное пробуждение. Тайга стояла спокойная. Свистнул, боясь, что не услышу собственного свиста. Я так обрадовался коню, что схватив его голову обеими руками и крепко поцеловал в теплую пушистую губу. Но не один ли во всей вселенной - вот с этим верным другом - конем? Но он как- то странно горел, неровно. Я вспомнил, зачем сюда приехал. Подняться туда - какой- нибудь час. Решил: переночую где- нибудь на опушке тайги. Он был вырван из земли с корнями. Часть его толстых ветвей - та часть, которой он ударился оземь, - была поломана. Часть торчала вверх, как поднятые к небу могучие руки. На одной из этих веток темнело что- то круглое - вроде вороньего гнезда. Все препаровочные инструменты были в ней целы. Но это был очень приятный сюрприз: ведь мне не надо было больше никуда ехать, можно было отдохнуть и возвращаться к своим. Но какова силушка: вырвать из земли столетний кедр и швырнуть его на добрый километр - через тайгу - под гору! Проснулся я, когда солнце встало уже над горами. В нем и помину не было вчерашней тишины. Со стороны белков дул сильный горячий ветер, тайга шумела. Я готов был смеяться над собой: и чего испугался, как маленький! Просто внезапный сильный порыв ветра, шквал этак баллов на десять - двенадцать. Ураган, бывает, крыши с домов срывает и уносит, дома валит. Эта гора, на которой я сижу: никакими силами ее не своротишь с места. В свете ясного утра все так нерушимо, крепко- телесно: могучий ствол кедра, на который я оперся спиной, камни скал, жирные лишайники на них, упругие травинки. Он так и напирает на лицо, на грудь - будто резиновый. Надо ехать, покуда он не перешел в бурю. Когда начался спуск, тайга уже гудела. Ветер уже превратился в ураган, рвал и метал. Он сдувал в пропасть бегущие по крутым склонам вздувшиеся ручьи, превращая в пыль летящую воду. То и дело в глубине ее слышался треск падающих деревьев. Раскаленный вихрь минутами совсем запирал дыхание. Не сбросила ли в реку моих спутников, вещую девушку- ойротку? Знакомый старик зверолов рассказал, что ночью . Только что с белка прибежал парнишка. Четверо взрослых мужиков, бывших с ним, погибли: снежный буран разметал и загасил их костер, люди заблудились и замерзли в снегу. Но в голове не укладывалась мысль о стуже, летящем снеге, о сугробах снега там - на вершинах: тут, в долине, под одеждой у меня струился пот. На причудливые каменные фигуры скалистого гребня за рекой, дальше по которой был наш лагерь, я старался не глядеть; теперь они вызывали во мне настоящий страх. Я не был уверен, что крылатый лев не отделится вдруг от скалы и не кинется на меня. И с каждой минутой росла тревога а за своих - там, в лагере. Представлялись их трупы, размозженные о камни. И только уже подъезжая таежной тропкой к самому лагерю, вдруг резко осадил коня. Я слышал, ясно слышал их сквозь шум тайги и ветра! Она предчувствовала свою гибель - теперь я был в этом уверен. У меня сжалось сердце. Тянулись мучительные минуты. И как это показалось мне удивительно, чудесно, что казавшиеся каменными щеки могут розоветь! Сперва - ночью - воздух отдельной волной перехлестнул через хребет. Потом - утром - пошел хлестать всей массой, целым потоком. На снежной высоте он разразился снежным бураном, а упав вниз, в долину, сжался, стал плотным, телесным - и раскалился. И у того, кто хоть раз в жизни лицом к лицу встретил такой бешеный порыв стихии, в другой раз дрожь вызовут предупреждающие слова: . Она предчувствовала взрыв стихии всем своим телом и - сама стихия - вслушивалась в зловещую тишину и понимала ее.
0 Comments
Leave a Reply. |
AuthorWrite something about yourself. No need to be fancy, just an overview. Archives
December 2016
Categories |